Глава вторая: вечер...
читать дальшеС наступлением вечера в Париже становится еще красивей. Зажигаются неоновые вывески и тысячи фонарей по всем улицам. Когда окончательно стемнеет, прожектора и лампочки осветят Эйфелеву башню, она засияет, достойная внимания и днем и вночи…
Под отелем нас уже ждет все тот же фургончик. Когда мы вернулись в отель, около четырех, парни сразу завалились спать. Билл сказал, что они любят поваляться, а перед концертом это просто необходимо. После того, как я целовалась с его братом, говорить с Биллом было гораздо легче, как будто я, наконец, поняла, что это не сон, что Tokio Hotel – реальные люди, и что моя задача тут – показать им свой город.
Стадион абсолютно преобразился. С одной стороны была поставлена широкая сцена с небольшим навесом, над ней красовались четыре больших экрана и десятка два прожекторов. Туда-сюда ходили какие-то люди, которые кричали на английском, французском, немецком языках. Техперсонал, охрана, журналисты, стилисты и визажисты, неизвестно как проникшие за кулисы фанаты, операторы национальных телеканалов. Буфетчики, ребята, продающие сувениры группы, колу и закуски, сновали туда-сюда по стадиону.
Я хотела уйти, но Билл пригласил меня в гримерку, где было человек двадцать. Был тут и Джос, мы поздоровались снова, он поинтересовался, как ребята отдыхали. Сказал, что после концерта они еду в Le coucher*, и будет здорово, если и я поеду. Тогда ему не придется смотреть за ребятами. Стоп. То есть мне придется? А они меня послушают, они же звезды, да и я не намного старше?
- Эй, месье Джос, - раздается голос главы тех безопасности, - вас просят подойти к журналистам. Продюсер уходит, и я прохожу в комнату, оснащенную под столовую. Здесь уже загримированные Георг и Густав наминают свой ужин.
- Биллу всегда нужно много времени, что бы приготовится, - говорит Густав, и я едва ли не впервые слышу его английский, - нам гораздо проще.
- Так ты студентка? – вдруг спрашивает Георг. Это звучит как-то «штуденткьё» с неподдельным немецким акцентом, неудивительно, что он чаще молчит.
- Да, - отвечаю я, - я на втором курсе, менеджмент туризма и отдыха.
- Круто, - говорит Густав, и они, кажется, теряют ко мне интерес.
В столовую заходит Том, секунду он смотрит мне в глаза, а затем направляется к буфету и холодильнику с напитками. Я вижу, что его мысли сосредоточены не на мне, и это немного меня расслабляет. Густав начинает немного постукивать по столу пальцами, наигрывая какую-то мелодию, Георг выходит, кажется курить, лица парней становятся сосредоточенными. Выступление назначено на восемь, и без пятнадцати заходит Билл. Он уже накрашен, стилисты долго трудились над его волосами, они блестят от обилия лака и вблизи кажутся немного деревянными. Над его лицом работали гораздо лучше: все его маленькие родинки и дефекты кожи теперь скрыты под слоем грима, ведь его будут снимать для телевиденья больше всех. Билл не поднимает глаз от текста какой-то песни, его лицо тоже напряжено, губы что-то шепчут. Позже он все-таки перекусывает и выпивает колы. Вернулся Георг.
20:05
Я, вместе с Джосом, стою слева от сцены, за кулисами. Здесь еще два оператора и охранники, какие-то люди с микрофонами и текстами…
Стадион уже полностью заполнен, фанатки девичьими голосками выкрикивают «Я люблю тебя, Билл/Том/Токио Хотэл» на немецком и английском, на плакатах с лицами парней надписи «Sei mein, Bill**” и «Je t'aime Tom***».
20:13
Опоздавшие уже явились, зрители начали кричать активнее. Я стою и слышу их крики, как фон, где-то очень далеко, потому что рядом со мной стоит Билл, разминает шею и переступает с ноги на ногу. Он смотрит на зрителей, но здесь слишком темно, что бы его увидели.
- Ты волнуешься перед выступлениями? – это мой голос? Я вроде не хотела ничего говорить.
- Ja, я всегда волнуюсь. Никак не могу привыкнуть к этому.
Билл улыбается мне.
- Ты ведь тоже волнуешься? Это все действие сцены.
Было бы глупо думать, что он не заметит. Хм, действие сцены. Может быть. Стоять здесь, и стоять там, среди толпы – совершенно разные вещи. Как будто я тоже часть этого выступления, и успех или провал делю с членами группы.
Билл делает глубокий вдох и выходит. Зал взрывается криками и аплодисментами. Солист меняется в лице, он улыбается и говорит с публикой. Голос Билла охватывает весь стадион, и когда он поет, зал подпевает. Здесь около сорока тысяч зрителей.
Когда звучит Rette mich, мне опять хочется плакать, как всегда.
20:47
Я не смотрю все выступление, мне снова припекло курить. Замечаю, что за сегодня эта привычка стала мне ближе.
Я стою на улице, где-то далеко за сценой, когда слышу за спиной женский голос.
- Эй, красотка, ты еще кто такая?
Вопрос меня немного разозлил. Я поворачиваюсь и вижу девушку лет девятнадцати с длинными светлыми волосами, выкрашенную, как Билл.
- А тебе какое дело? – что ж, ответ не грубее, чем вопрос.
- Я Николь, - отвечает девушка более мягко, - я из Англии. Езжу за Tokio Hotel в группис. А ты?
Группис. Вот оно что. Я слышала, что эти сумасшедшие девицы кидают все и колесят по Европе за своими кумирами, ни на шаг не отставая.
- Я Натали, назначена отелем для экскурсии VIP гостям.
Ох, узнай девушка, что я целовалась с Томом, не останется на мне живого места. Вдруг чувствую себя выше. Моя собеседница, видимо, довольна.
- Ты общалась с группой?
- Да, - стараюсь говорить как можно отстраненно, будто общалась с группкой туристов, - я рассказывала им про картины в Лувре, про башню. В общем, такое…
- Понятно, - говорит девушка, протягивая мне блокнот.
- Возьми мне автографы, я найду тебя потом, - говорит Николь, добавляя чуть жестче, - и не вешайся на Георга, он – мой, поняла.
С этими словами девушка бежит назад к стадиону, откуда все еще звучит голос Билла.
С такими лучше не спорить, коль она дом родной ради них бросила, от нее чего угодно ждать можно. Докуриваю и иду следом, меня без проблем пропускают за сцену. Я стою рядом с Джосом и смотрю в толпу, пытаясь различить в ней Николь…